Тон ведущего должен быть солидным, подразумевающим, что если вы пропустите эту программу, то с вами не о чем говорить. В данном случае его устраивал только Джордж Си Скотт с голосом генерала Паттона.[4]
«…обсуждение проблем завтрашнего дня с лидерами дня сегодняшнего. А сейчас…» – Банион сам настоял на этой внушительной паузе в духе военных радиотрансляций Эдварда Р. Марроу:[5]«Говорит… Лондон», – «…ведущий нашей программы – Джон Оливер Банион». Критик из «Пост» не преминул съязвить по этому поводу: «барабанная дробь, и… входят преторианцы,[6] королевские войска, наложницы, слоны, носороги, рабы, евнухи и другие почитатели».
Сквозь аккуратненькие очки в строгой черепаховой оправе Банион уставился в объектив телекамеры немигающим, как у совы, взглядом. Казалось, он вот-вот улыбнется, хотя впечатление было обманчивым. Баниону было слегка за сорок, но на вид это был человек без возраста. Его внешность не менялась со второго курса в Принстоне: круглое лицо – вполне симпатичное, но несколько стандартное; седеющие светлые волосы были специально подстрижены кое-как – Банион презирал идеальные салонные стрижки, полагая, что это не пристало человеку серьезному.
– Доброе утро, – сказал Банион в камеру, – наш гость – Президент Соединенных Штатов. Спасибо, что вы сегодня с нами.
– Я очень рад, – соврал президент.
Он ненавидел Джона О. Баниона еще с того приема в Белом доме, когда тот поправил его на глазах у президента Франции – он брякнул что-то не то по истории. Президент с большим удовольствием провел бы воскресное утро в Кэмп-Дэвиде, своем убежище в Кэтоктинских горах. Когда пресс-секретарь объявил ему, что Банион настаивает на интервью в прямом эфире, президент разнервничался. Что толку быть самым могущественным человеком в мире, если ты вынужден пресмыкаться перед этим самоуверенным сопляком только потому, что у него, видите ли, собственная программа…
– Сэр, это самое популярное воскресное шоу. И, похоже, этой осенью он будет вести дебаты.
– Ладно, ладно, только скажи ему, никакой рекламы. Я не желаю сидеть и пялиться в потолок всякий раз, когда они будут прерываться на рекламу. Это несолидно.
– Господин президент, – сказал Банион, – позвольте вас спросить, почему, зная о мм… не очень достойных играх вашей администрации, вы не уволили две трети своего кабинета, это по меньшей мере… Но сначала…
Это был коронный номер Баниона, с которого он всегда начинал программу – сначала заявить о несостоятельности гостя, а затем, не давая ему опомниться, пустить в ход еще более тяжелую артиллерию. Президент сохранял ледяное спокойствие. И ради этого он встал ни свет ни заря и прилетел на вертолете сюда, в Вашингтон. Пресс-секретарю будет дурно.
– …позвольте мне еще кое-что спросить. У нас есть информация о том, что космическое агентство НАСА собирается перенести на более ранний срок дату запуска космической станции «Селеста», назначив ее накануне президентских выборов этой осенью.
|
