Он был докой по части светского этикета: знал, как следует обращаться к Епископу Кентерберийскому, судье Верховного Суда в отставке, к жене или дочери английского графа. Но как следовало поступить в данной ситуации? «Как поживаете?» – вряд ли это подойдет.
– Калу? – нерешительно пролепетал он. В голове мелькнула вполне резонная мысль: должно быть, у него помутился рассудок от страха. Он чувствовал себя обессиленным, слишком уставшим для каких-либо эмоций. Вспомнилось состояние после внутривенных уколов, которые ему делали в больнице перед колоноскопией.
Еще один. И тоже что-то бормочет.
– Мука.
– Мука, – ответил Банион. На самом деле, все не так уж плохо. Просто приятное головокружение, какая-то… эйфория, что ли. Он попытался поднять руки, но обнаружил, что его кисти привязаны к столу, на котором он лежал. В мозгу красной лампочкой загорелся сигнал тревоги. Эйфорию как рукой сняло. Он потряс кистями и услышал позвякивание металла. Плохо дело, просигналил ему мозг.
– Эй, вы, – крикнул он, – что здесь происходит?
– Вуга бакак.
– Вы говорите по-английски?
– Крик маку фито.
– Вы? Говорите? По-английски?
Бесполезно. Ощущение такое, будто попал в страну третьего мира, где надо кричать, чтобы тебя поняли. Если уж они проделали путь длиною в миллиарды световых лет, чтобы тут, наконец, приземлиться, то могли бы уж, используя свои суперсовременные технологии, выучить пару фраз на местном языке. У них была отличная возможность слушать кассеты по дороге сюда. «Пожалуйста, повторите: „Отведите меня к вашему начальнику“».
– При. Вьет.
Это что, «привет»? Не Бог весть что, конечно, но для начала неплохо.
– При-вет, – раздельно проговорил Банион, – Меня. Зовут. Джек.
– Каму.
– Вы – Каму? – спросил он, натягивая ремни, которыми были перехвачены его кисти. Вся эта ситуация плохо укладывалась у него в голове.
Во время этого крайне глубокомысленного диалога Банион вдруг ощутил остренький холодок и, бросив взгляд на ноги, обомлел: во-первых, он был голый, а во-вторых, его лодыжки тоже были привязаны к столу, а ноги широко расставлены. Это напомнило ему душераздирающую сцену из фильма ужасов: ухмыляющийся злодей на заднем плане со страшным оружием в лапах.
– Может, я… – осмелился он, – может, я могу вам как-то помочь?
Третья тварь двинулась к его ногам. В ее руках было нечто, совсем не внушающее оптимизма. Банион замер.
– Эй! Минуточку!
Он попытался сесть и вдруг понял, что грудь его тоже перехвачена ремнями.
– Эй, вы не имеете права – я гражданин США!
Но тварь продолжала приближаться.
– Как вы смеете! На следующей неделе ко мне на обед приедет сам президент!..
* * *
Банион пришел в себя.
Он взглянул вверх и увидел стволы деревьев, тянувшиеся в вечереющее небо. Стрекотанье сверчка заставило его содрогнуться от страха.
Он был один.
Он был одет.
Он сделал глубокий вдох, но вместо пряного соснового аромата ощутил запах нашатыря и корицы.
Банион снова содрогнулся, побрел, пошатываясь, как пьяный, к дереву и обессиленно прислонился к стволу.
| 